(все термины выделенные жирным шрифтом можно найти в википедии)

По многочисленным просьбам трудящихся я просто должен сейчас прокомментировать эту фразу, так как она смущает моих читателей, которые привыкли считать алибогойцев сатанистами, от которых надо держаться подальше.

Прежде всего, следует сказать, что сатанистами их объявили католики, которые во второй половине 12 века и в первой половине 13 века проявили себя как те еще христиане. Пожалуй это было самое подлое и кровавое время в истории Евразийского континента и началось все с того, что в 7 июня 1112 года в ворота монастыря Сито постучали 30 молодых дворян во главе с 22 летним бургундским аристократом по имени Бернар, и они все вместе изъявили желание стать католическими монахами. Глава этой группы оказался человеком выдающихся достоинств, огромной силы воли и «нечеловеческого» смирения, которое он демонстрировал, смещая и руководя Пап и королей, создавая и распуская рыцарские ордена, мимоходом «изобретая» расовый антисемитизм и делая принципом международной политики целенаправленное уничтожение целых народов и при этом получая звание «святого». Конечно по настоящему его последователи сумели воплотить идеи своего учителя в жизнь только через 820 лет, но и в 1147-1229 годах они впервые в истории Европы провели несколько геноцидов, счет жертвам которых пошел на миллионы. Среди них были анти-славянский и анти-православный северный крестовый поход, анти-греческий и анти-православный Четвертый Крестовый поход а также альбигойский крестовый поход, который был не только религиозным, но и расовым, и каждый раз убийцы оправдывали свои зверства сатанизмом тех кого они убивали.. Действительно альбигойский крестовый поход был направлен не столько на последователей катаризма, сколько на тех самых галло-римлян Лангедока, которым в свое время Гай Юлий Цезарь дал Римское гражданство. Во всяком случае именно в этом был смысл приказа «Убивайте все, Бог найдет своих» А ведь именно это деяние Цезаря превратило Римскую Республику в Римскую Империю, которая потом стала Христианской Империей, а Православная Церковь учит, что появление Римской Империи было одним из провиденциальных приуготовлений к Боговоплощению миссии Христа.

Кроме того среди жителей Лангедока были баски, которые жили в окрестностях Тулузы задолго до того как пресловутая волчица начала выкармливать двух человеческих детенышей, и они несомненно встречались с финикийцами, которые именно через страну ОК и реки Франции добирались до Оловянных островов, как тогда назывались Британские Острова. Путешествие через Бискайский залив в те времена слишком часто заканчивалось плохо, а на Британских островах добывалось олово и мышьяк, весьма небольшие количества, которого превращали мель в бронзу. И эта бронза задолго до тамплиеров и Лондонского Сити сделала финикийский Тир первой финансовой столицей мира, а финикийцев первыми банкирами. Так что у сатанизма в Лангедоке конечно были корни и в Рен-ле Шатто, и на вершине Монсегюр и в Воклюзе, где на вершине горы Мон-Ванту, лазать на которую так любил Петрарка, были капища финикийского Ваала. Но не следует все же забывать, что это было в бронзовый век, до начала письменной истории человечества, да и братья цистерцианцы, как стали называть последователей «святого» Бернара Клервосского, впоследствии продемонстрировали недюжинные знания в металлургии, происхождение которых тоже можно отследить к городу Тир в Ливане.

А в 12 веке "сатанизм" альбигойцев, или вернее катаров, религиозный центр которых был в городе Альби, по мнению организаторов альбигойского крестового похода был связан с богомилами и павликианами, которые в Византии прекрасно уживались с православными, периодически конфликтуя, но никогда эта конфликты не доходили до таких безобразий, как геноцид альбигойского крестового похода. Например когда крестоносцы взяли Константинополь, то они застали там 10 тысячную общину павликиан, которая спокойно жила и процветала в столице Христианской Империи, причем крестоносцы расправились с ней с особой жестокостью, что с учетом "стандартной" жестокости Четвертого Крестового Похода должно было быть нечто ужасающим.

А, слезоточивая история о том, как руководитель Альбигойского Крестового похода Симон де Монфор после штурма Зары отказался участвовать в Четвертом Крестовом Походе, скорее всего является частью легенды о том, что крестоносцы взяли Константинополь случайно, ненароком заблудившись, так как негодяи Венецианцы их отказались везти в Палестину, куда они якобы направлялись изначально. Мол в их глазах авторитет венецианца Энрико Дандоло оказался так велик, что они как послушные мальчики сделали все, что он их просил (а он их попросил взять штурмом городишко, являющийся столицей Византии), вместо того, чтобы за препятствование своим планам взять и сжечь Венецию так же, как они это сделали через месяц в Заре, а через полгода в Константинополе.

Впрочем никакая пропаганда не может скрыть тот факт, что и за Альбигойским крестовым походом так же как и за Четвертым крестовым походом и уж тем более за Северным крестовым походом стояла одна и та же незадолго до того народившаяся сила, которую мы условно назовем воинствующим католицизмом, которую православные ну никак не могут считать христианской хотя бы в силу произнесенных в 1054 году анафем и того в 1147 году в рамках Второго Крестового Похода начался Вендский крестовый поход, который был откровенно антиправославным.

Действительно Вендский Крестовый Поход был провозглашен Франкфуртским рейхстагом в марте 1147 года, на котором крестоносцы называли язычниками православных славян и викингов, давно крещеных в Православие ирландскими монахами, а «святой» Бернанр Клервосский обосновал необходимость natio deleatur, то есть геноцида, который и был воплощен Симоном де Монфором в 1209 году в Лангедоке и Германом фон Зальца, Великим магистром Тевтонского Ордена в Пруссии. И единственной причиной, по которой в 1147-1153 годах счет жертв вендского крестового похода не пошел на миллионы явллось отчаянное сопротивление крестоносцам православных славян и викингов, живших в окрестностях города Штеттина и крепости Добин, которые не только нанесли крестоносцам "неприемлимый ущерб", но и выставляли кресты на стенах, крича, что они христиане. Тем не менее "крещение" в католичество православных руян с острова Рюген сопровождалось такими ужасами, а уничтожение Православного города Винеты носило столь полный характер, что беженцы от этой "христианизации" добежали до Монголии, где они надеялись найти царство Пресвитера Иоанна. И есть очень серьезные основания полагать, что именно с этим связан внезапный подъем цивилизационного уровня христиан несторианского толка, населявших Забайкалье и северную Монголию в начале 13 века, Это выразилось во внезапном появлении у монголов не только письменности, но и административных навыков вплоть до появления бюрократии. Кроме того, с этой точки зрения привлекает внимание философская, и я бы даже сказал теологическая глубина описания в Сокровенном Сказании Монголов выступлений шамана Кокчю и его отца Мунлика на курултае 1206 года, напоминающая новеллы Императора Юстиниана о симфонии власти светской и духовной. Другое дело, что Темучин эту глубину не воспринял, но не представляет сомнений, что изначально все это интеллектуальное и духовное богатство предназначалось вождю кэрэитов Ван-Хану. Очевидно у шамана Кокчю были веские причины изменить адресат своих выступлений - в конце концов выдающиеся жены и матери, предпочитаюшие "смерть расставанию с пурпуром" бывают не только у Византийского Императора Юстиниана, и в ретроспекции видно, что Темучин в своей веротерпимости был последовательнее несторианина Ван-хана. К тому же обладал качествами действительно выдающегося полководца и государственного деятеля, которые встречаются крайне редко и трудно было ожидать, что рядом с ним окажется человек наделенный не меньшими талантами.

И надо признать, Бату и Сартак дошли до православной Руси вовремя, так как в 1230 году начинается крестовый поход тевтонского ордена против пруссов, и в 1233 пруссы терпят поражение, после которого начинается систематическое уничтожение пруссов в окрестностях города Твангсте (ныне Калининград) в полном соответствии с рекомендацией Барнара Клервосского "natio delatur", в ходе которого выживают только беженцы в Псков и Литву. А в 1237 году начинается вторжение Тевтонского Ордена в Новгородскую Русь (ливонский орден был частью тевтонского) и Ледовое побоище остановило бы его только на время, если бы не набег монголов на владения Тевтонского ордена в 1241 году, который и спас пруссов от полного уничтожения. В этой связи обращает на себя внимание тот факт, что из письма-донесения венгерского доминиканца Юлиана Венгерского, монаха-миссионера, отыскавшего в 1235 году на берегах то ли Волги, то ли Камы Великую Венгрию, мы узнаем, что еще до начала вторжения Батыя в русских княжествах (в частности в Суздале) было известно, что монголы идут на Рим, иак что те князья, которые в отличии от Александра Невского решили оказать Батыю сопротивление вольно или невольно ассоциировали себя с Римом. Все это бросает новый свет на решение Александра Невского стать частью Золотой Орды, особенно если учесть, что все это происходило на фоне известий о зверствах, которые учинили крестоносцы в Константинополе, зверствах память о которых даже через 200 лет заставила православных жителей Константинополя сказать: "Лучше увидеть исламский полумесяц над Святою Софией, чем латинский крест". Более того афонские монахи и сейчас считают, что греки совершили большой грех, восстав против Турции в 20 годах 19 века, так как именно это отдало их в рабство к англичанам и стало причиной Первой Мировой Войны,. В результате греки были изгнаны из Малой Азии, Константинополь окончательно превратился в Стамбул, а Святая София в музей. И сейчас гора Афон может запросто превратиться в туристический центр Евросоюза, где православных монахов заставят работать экспонатами в зоопарке парке развлечений.

Между тем в конце 12 века ирландское православие в Западной Европе еще не утратило свои организационные структуры и прекрасно понимало, что Римский католицизм является антихристианской силой, с которой предстоит борьба не на жизнь а на смерть. Именно они стали первой жертвой борьбы с "еретиками, которое развернулась сразу после того как церковные отношения с Византийским православием были окончательно разорваны, а уже потом очередь дошла до катаров, тамплиеров, вальденсов, гуситов и т.д. и т.п. Особенно подозрительно выглядит тот факт, что катары в больших количествах появились в Западной Европе сразу после Великого Раскола, а способность раскольников определять кто еретик, а кто нет, как минимум вызывает сомнения, особенно с духовной точки зрения, так как в православной церкви раскол всегда считался более тяжким грехом, чем ересь.

А в протоколах борцов с еретиками, которых без всяких натяжек можно назвать протоинквизиторами, учение катаров зачастую представляет собой смесь манихейства и ортодоксального христианства в той его части, которое отличало его от так называемого Франкфуртского Богословия. И не совсем понятно, где образовалась эта смесь – в головах подследственных или в головах следователей Впрочем в этом посте невозможно рассмотреть столь сложные теологические вопросы, но в этой истории есть есть замечательно простые случаи, которые понятны всем желающим добросовестно разобраться в этом довольно непростом вопросе. Например манихейство всегда привлекало внимание своим отрицанием сексуальных отношениям и в этой связи позвольте привести пример из весьма добросовестного исследования начала прошлого века "ИНКВИЗИЦИЯ И КАТАРЫ" Генри Чарльза Ли, кстати весьма негативно настроенного по отношению к катарам:

"В 1170 году катаризм проявляется в Безан-соне, а в 1180 году его снова обнаруживают в Реймсе. Последний случай представляет интересные и картинные подробности, сохраненные нам одним из действующих лиц драмы, неким Жерве де Тильбюри, бывшим в то время еще молодым каноником в Реймсе. Однажды после полудня он ехал верхом в свите своего архиепископа ГЪшьома, как вдруг его внимание привлекла красивая девушка, работавшая одна в винограднике; недолго думая, он обратился к ней с любезными предложениями, но она отвергла их, говоря, что, если послушается его, будет бесповоротно осуждена. Такая строгая добродетель была очевидным признаком ереси, и архиепископ тут же приказал отвести девушку в тюрьму, по подозрению в катаризме (в это время только что окончилось безжалостное преследование катаров Филиппом Фландрским). Обвиняемая была допрошена архиепископом и назвала имя женщины, наставившей ее; последняя была немедленно схвачена и на допросе проявила такое знакомство со Священным Писанием, что ни у кого не осталось сомнения, что ее учил ответам сам Сатана. Сбитые с толку богословы отложили дело до другого дня; обе обвиняемые решительно отказались уступить, несмотря ни на угрозы, ни на обещания, и их единогласно присудили к сожжению. Тогда старшая из женщин громко рассмеялась и сказала: "Судьи неправедные и безумные! Неужели вы думаете, что сожжете меня на вашем огне? Не боюсь я вашего приговора, мне не страшен ваш костер!" И с этими словами она вынула из-под платья клубок ниток и, держа нитку за конец, бросила его за окно, громко при этом закричав: "Возьми его!" Клубок взвился на воздух; женщина вылетела за ним из окна и пропала... Молодая девушка осталась и безропотно приняла смерть на костре.

Очевидно, что летание на клубке является признаком катаризма, а отрицание права первой ночи или просто нежелание отдаваться первому встречному прелату является признаком ортодоксального христианства.

Впрочем есть случаи и более сложные для рассмотрения, но не менее поучительные. Например, одним из первых случаев борьбы с ересями после великого раскола или даже в канун великого раскола 1054 года стала так называемая Ересь замка Монфорте Согласно свидетельствам Ландульфа Старшего и Рауля Глабера эта ересь была разоблачена архиепископом Милана Ариберто II и епископом города Асти в период с 1018-1034, когда подготовка к Великому Расколу в высшем руководстве Римской Церкви вступила в заключительную стадию. Обвиняемый по имени Гербер поведал следователям, что в будущем люди будут выполнять заповедь «плодитесь и размножайтесь» без всем известного способа, который гностики интерпретируют как первородный грех. Обвиняемый и хозяйка поместья Монфрте, которая поддерживала еретиков, были сожжены заживо и в дальнейшем эту ересь в силу какой-то извращенной логики многократно использовали как прецедент и основу для рассмотрения современной ей так называемой Орлеанской ереси, которую связывают с появлением катаризма. В частности адепты этой ереси отвергали непорочное зачатие Христа, так как он, по их мнению «телом» не обладал вовсе и на этом основании практиковали свальный грех тех, кто в отличии от него телом обладал. Между тем еретики замка Монфорте практиковали аскезу и обосновывали свою точку зрения на будущее развитие процесса рождения детей непорочным зачатием Девы Марии, которое отвергали Бернар Клервосский и Фома Аквинский, но поддерживали Дунс Скотус и Григорий Палама. Более того современный, но добросовестный исследователь катаризма Мур в своей книге «Рождение популярной ереси» приходит к выводу, что «ересь» замка Монфорте на самом деле являлась отражением учения о православной аскетике Симеона Нового Богослова.

А в ересь она превратилась в мозгах епископа Турина, а архиепископа Милана был ей только крайне изумлен. Это отразилось на свидетельстве Рауля Глаберу, в котором он с одной стороны всячески старается обелить архиепископа Милана от участия в сожжении этих еретиков, а с другой стороны с чужих слов описывает идолы замка Монфорте и таинственные обряды, в которых вместе с еретиками почему то принимали участие евреи. И в этой связи самое интересное, это то что Рауль Глабер оставил чрезвычайно важное жизнеописание Гильома де Вольпьяно - гениального архитектора монастыря Мон-Сен-Мищель, в котором в течении нескольких веков разрабатывался план и устав воинствующего католицизма, а сама история Ереси замка Монфорте является ключом к пониманию той роли, которую участники Альбигойского крестового похода сыграли в Четвертом крестовом походе. И так как эта статья является нарезкой черновиков из книги о христианском искусстве, то я могу поекомендовать своим читателям главу из этой книги, где исторический фон в канун Великого Раскола описан более связно.

Продолжение следует.