И я прекрасно понимаю, почему он получил признание на Западе, хотя Запад конечно корежит от всего не Западного, пришедшего из России. Запад сейчас хочет из России получать Горби, Горби они хотят, Горби для них настоящая Россия.
При этом Максим, в отличии от многих других, не пошел против себя, не стал приспосабливаться. Он конечно уникальное явление, продукт советской цивилизации, оказавщийся органичным и на Западе и в современной России, именно в силу того, что советская цивилизация парадоксальным образом оказалось Ноевым Ковчегом культуры Западной Европы, порожденной эпохой Возрождения и уничтоженной сначала гитлеровским пожаром, а потом потопом американизма. Максим Кантор в этом смысле именной в силу этой своей эклектичности оказался способным взять на Западе то, что ему было нужно, творчески это все переварить и выдать на гора нечто, что и в русском культурном контексте канает как высокое искусство, а на Западе идет как подтверждение Хантингтона, не напоминающее о Егорове и Кантария. Чем то мне Максим напоминает моего блогоприятеля Митрича, который идет по этой же дороге без всяких дорогостоящих поездок в Западную Европу.
На самом деле эта его статья как в капле воды отразила достаточно трагическое противоречие русского изобразительного искусства. У России как у Православного Государства сушествовала своя очень мощная художественная традиция, и вообще согласно Церковному Преданию именно Христианская эстетика была причиной крещения Руси. Но эпоха Петра Первого и раскол все перепутали и загнала эту традицию в подполье, так что Пушкин и Серафим Саровский были современниками и ничего не знали друг о друге. Прчем оба были архитипами русской культуры.
Самое интресное, что каким-то образом обе этих культуры оказались христианскими и во многом чуждыми Запалу. Рокотова и Левицкого нельзя оценивать по тем же критериям, что Гейнсборо и Сэра Джошуа Рейнольдса. Другая художественная задача стоит. При этом Запад видит в них именно последователей Гейнсборо и Рейнольдса и считает их художниками второй руки, подражателями. А для нас они гениальные последователи Рублева и Дионисия и мы видим в них совсем другое. В том то и дело, что для нас их картины это иконы, а не картины. И в этом аллегория всей русской культуры на Западе.
Сами понимаете как усложнила и запутала это противоречие советская эпоха. Но в чем-то самом главном ничего не изменилось. И вот представьте после краха советской культуры, а на самом деле клинической смерти культуры русской, такой человек как Максим Кантор оказывается на Западе, впитывает в себя достижения американизованного Запада, причем не зная культурного контекств этих достижений, мысленно погружает это в контекст советский (в лучшем смысле этого слова - Фальк, Зверев и т.д., причем не без оснований пребывая в полной уверенности, что это и есть русская культура, которую по моему сейчас понимает только Ройзман, во всяком случае озвучивает в жж), и на основе этих достжений творит что-то свое, даже не догадываясь, что он идет по стопам Рокотова и Левицкого. А потом как Дагилев и Бакст возвращается в Европу, кланяется аплодисментам и пребывает в уверенности что он все постиг как Блок, и англосаксов стыд и сумрачный германский гений. И начинает делать выводы:
Перспективы авангарда.
1.
Вы думаете, на холсте случайно наляпали?
Нет, нарочно!
Есть глобальное противоречие в истории человечества, противоречие, которое здравый ум вместить не может: почему, когда наука была слепа, художники изображали мир детально, но когда научный прогресс достиг высот, художники стали передавать мир кляксами, точно в каменном веке? Почему знания человечества развиваются обратно пропорционально способности к самосознанию? Мы знаем, как выглядел человек пятнадцатого века – есть сотни тысяч портретов; но мы не знаем, как выглядит человек двадцать первого века – вместо изображения автор оставил кляксу. Никто не будет отрицать, что цивилизация развивается в лучшую сторону: мы побеждаем болезни и срок жизни увеличился; неужели, отсутствие самосознания – необходимо для прогресса? Мы успокаиваем себя: современное дикарство показное, придумано для забавы, чтобы оттенить прогресс.