А ведь в Союзе (или не в Союзе?) были люди, которые вычитали в "451 градус по Фаренгейту", что все началось с загрузки человеческих мозгов бессмысленными знаниями, пригодными только для победы в телевизионных конкурсах. И сделали "Что, где когда?". А в потом я смотрел какой-то фильм, где Кеана Ривс играет пожарника Монтега, но в этом фильме сжигают не за "Апокалипсис", а за всякие эмоциональные символы общества потребления - духи, цветочки, пластинки и т.д. В этом фильме Монтега разоблачают из-за щеночка. Но он потом их всех руками положил, без всякой атомной войны.
А после фильма, на импровизированной пресс-конференции, я имел возможность задать вопрос самому Рэю Бредбери случайно пришедщему в кино-клуб, о том, как он относится к тому, что его книга становится частью той самой масс-культуры, об опасности которой она описана. И он ответил, что дело писателя написать книгу, что бы назвать сущее (existing), а не выйти за его пределы. Но имя дает власть над существующим, и нечто, будучи названным, сохраняет эту связь навсегда, и никакие манипуляции не могут ее разорвать. Он замолчал, и зал затаил дыхание, и не дышал 5 минут. А потом он посмотрел на меня и, пощелкав по микрофону, сказал, вроде бы вне всякой связи с моим вопросом, что самым автобиографическим из его произведений является пролог "Человека в картинках".
Он все понимал и жил, чтобы писать книги, а не писал книги, чтобы жить. Удивительно, но ему удавалось их публиковать. Светлая ему память.