Поп-арт был связан с реднеками, бывшими тогда главными антисоветчиками в Америке и опорой республиканской партии. И это с неизбежностью делало так называемый "План Даллеса" частью художественной борьбы поп-арта и абстрактного экспрессионизма.
Дело в том, что после Второй Мировой Войны Америка частично утратила свою идентичность в том числе и потому, что в Америку приехало огромное количество беженцев из Европы. И абстрактный экспресионизм представлял собой ту культурную тенденцию которая сейчас называется глобализм, а тогда называлась коминтерн, что собственно и заставило Сталина его распустить. Этот коминтерн-глобализм предлагал США превратиться в культурную провинцию Европы, и, кстати, Хиллари Клинтон в юности была республиканкой поскольку Европа тогда восхищалась русским балетом, спутником и Евтушенко. А поп-арт возник как истинно американское искусство, как нечто, что должно было противодействовать советскому культурному влиянию в Европе.
Кроме того, не следует забывать, что передача власти от Рузвельта к Трумэну сопровождалась захватом власти людьми, которые считали, что во Второй Мировой Войне США должны были сражаться вместе с Гитлеровской Германией против СССР. Их довольно быстро отстранили от власти, но изменить социальную психологию американцев они успели. И эти изменения и есть та культурная почва на которой вырос план Даллеса, тот контекст в котором его надо обсуждать. Как о части мировозрения о нем знают все на Западе, его преподают в университетских аудиториях, но не как реальную программу действий из "Вечного Зова", а как факт природы потребителя культуры.
От этого сущность плана Даллеса не меняется, и в среднесрочной перспективе он является существенной частью черного миропроекта. Только внедрен он был в качестве мировозрения не в СССР, а в планетарном маштабе, но с духовной точки зрения первой жертвой этого плана стали США.
Применительно к истории поп-арта основная идея плана Даллеса была довольно проста: создать истинно американское искусство, и заставить европейцев им восхищаться и ему подрожать, продавая и покупая произведения поп-арта по завышенным ценам, о которых и мечтать не могли европейские художники. Причем истинно американским оно было в контексте противостояния с ориентированным на Западную Европу абстрактным экспрессионизмом Йельского университета. Финансирование для этого проекта выбивал бывший офицер разведки с опытом работы в Европе некто Лео Кастелли. Шло оно по линии его бывшей работы, но в этой статье этот аспект не является объектом внимания или интереса автора этой статьи.
Зато личность Лео Кастелли представляет для меня огромный интерес, так как я пересекся с ним трижды: первый раз когда я работал в лимузин-сервисе в Гринвич Вилладже, второй раз в дорогущем ресторане, когда я был любовником богатой дамы, и в третий раз на закрытом показе, куда меня привел проректор по науке Пратт Института. Причем все три раза мы встречались нежданчиком, без всякой связи с предыдущими встречами. И это так поразило наше воображение, что мы можно сказать закорешили. И насколько я понял, финансирование он выбил тогда совершенно фантастическое просто придя к своим бывшим коллегам и объяснив им, что будет если простой американский парень начнет получать за свои картины раз в 10 больше, чем именитые британские и французские художники.
В России такой человек озолотился бы сам, и озолотил всех друзей и родственников и на этом бы все и кончилось, но Лео Кастелли на эти деньги действительно создал очень крупное и важное художественное течение. Его друзья действительно озолотились, но как-то так получилось, что эти друзья оказались очень талантливыми художниками, а поп-арт на самом деле стал совершенно элитарным концептуальным искусством, причем значительно более концептуальным, чем то, что называется концептуальным искусством сейчас. Среди этих художников меня больше всего поразил Джаспер Джонс - один из тех четырех солдат, которые служили в подразделениях, которыми командовал Лео Кастелли и благодаря ему стали ведущими художниками поп-арта. (Вторым был Раушенберг, а фамилии еще двух я не помню и найти хоть какие то данные об этом в Интернете оказалось невозможно, так как интернет вообще отрицает такую возможность и прямо ей противоречит. Кажется еще Климент Гринберг каким-то образом затесался в эту компашку)

Я надеюсь теперь вы поймете меня, когда я скажу, что все мировое искусство в США в хороших художественных вузах преподается как различные подразделения концептуального искусства, и на это есть очень серьезные исторические причины, которые просто не знают и не понимают нынешние российские искусствоведы и профессиональные пропагандисты западного искусства, запутавшиеся в трех соснах, пытаясь объяснить почему российское изобразительное искусство на дороге к иконописи почему-то все время пытается догнать толпу бастардов Джотто, бегущих от иконописи как черт от ладана.
Кстати, хочу еще раз пожаловаться на то, что в России просто преклоняются перед эммигрантами, которые возвращаются в Россию для того, чтобы объяснить русским какое они гавно, и ненавидят тех кто пытается привести с Запада нечто действительно хорошее и даже необходимое для продолжения исторического существования русского народа. И происходит это потому, что первые помогают так называемым патриотам объяснять согражданам что на Западе все гавно, а вторые мешают. Именно поэтому я сижу в Америке и пытаюсь отсюда объяснить вам, мои дорогие соотечественники, нечто важное и даже необходимое даже сейчас, когда это реально становится очень опасно, а если я вернусь, то у меня не будет такой возможности.
Ну и в качетве иллюстрации я хочу представить вам свою работу, которая являлась курсовой работой курсе так на третьем, когда я ходил ошарашенный только что открытой для себя христианской символикой и достижениями Джаспер Джонса. Это тоже некий концепт на тему взаимодействия плоского холста с трехмерным миром, в котором мы якобы живем, так как половина шахматной доски является шахматной доской, а половина написана. Причем фигуративный задник или если хотите центр картины является фоном, на который я потратил может часа два, а вот двухмерная часть шахматной доски, которая более трехмерна, чем ее трехмерная часть, я пописал хорошо, недельку как минимум. А я в Пратте считался уникумом в смысле чувствительности к цветам. Но об этом в следующем посте на тему искусства
